Чернобыль 30 лет спустя: очевидцы аварии вспоминают страшную весну 1986-го

Ложь и надежда

В московской больнице Люду задержала сама главврач, профессор Гуськова. Она очень удивилась, что жена пожарного из Припяти смогла так быстро добраться. Но пустить в палату категорически отказалась. «Почему я не могу видеть своего мужа?» — недоумевала Люда. «Вы давно женаты, дети есть?» — вопросом на вопрос ответила Гуськова. И в этот момент Люду словно озарило, что она обязательно должна сказать: «Да, есть». Она до сих пор не понимает, почему сделала это. «Есть, двое», — только сказала молодая женщина. Тогда врач покачала головой и вздохнула. Эта ложь и позволила Людмиле быть рядом с мужем круглосуточно, до самого конца. Таня Кибенок приедет чуть позже, и ей на свидание с мужем отведут лишь час в день. Но и это не спасет ее будущего ребенка: сразу же после похорон Кибенка она потеряет и нерожденного младенца.

Во время их разговора к главврачу подошла женщина — лечащий врач Василия. «Объясните жене пожарного Игнатенко, что с ним», — обратилась к коллеге Гуськова. Та вздохнула: «У него полностью поражена кровь, центральная нервная система… ««Ну и что же здесь страшного, — удивилась Люда, — будет нервным, это ничего… «Женщины в белых халатах переглянулись. Они поняли, что этой молоденькой наивной девушке абсолютно ничего не говорят эти страшные словосочетания и она ничегошеньки не знает о лучевой болезни. И не стали ей объяснять, что у ее Василия лучевая болезнь IV степени, несовместимая с жизнью.

Такими Василия и Людмилу Игнатенко показал телеканал HBO

Когда Люда зашла в палату к ребятам, те играли в карты. Так, будто ничего не произошло. Весело смеялись.

— Врачи меня так напугали, что я не ожидала увидеть наших ребят такими, как прежде, — веселыми, жизнерадостными. Увидев меня, Вася пошутил: «Ой, хлопцы, она меня и здесь нашла! Ну и жена!» Он всегда был таким балагуром. Гуськова меня предупредила, что нельзя прикасаться к мужу, никаких поцелуев. Но кто же ее слушал!

Ребята расспрашивали Люду о том, как обстоят дела дома. Она рассказала им, что началась эвакуация. И Виктор Кибенок тогда сказал: «Это конец. Мы больше не увидим своего города». Люда, которая еще не понимала масштаба аварии, принялась с ним спорить: «Да это всего на три дня — помоют, почистят, и мы вернемся».

С каждым днем им становилось все хуже. Через два дня всех (сначала их было 28 человек, потом привезли еще нескольких) перевели в отдельные палаты, объяснив, что это необходимо в целях гигиены. Тогда же прилетели мать Владимира Правика, чуть позже — Татьяна Кибенок, родные других пожарных.

— Какое-то время я жила надеждой, на то что с Васей все будет хорошо. Но на 2 мая назначили пересадку костного мозга. Вызвали всех родных — мать, двух сестер, брата, чтобы определить, кто по медицинским параметрам больше подходит как донор.

Анализы показали, что оптимальный донор — 12-летняя сестра Вали Наташа. Но Игнатенко наотрез отказался: «Не уговаривайте, не позволю ребенку жизнь испортить!» Врачи объясняли Василию, что в экологически чистой среде костный мозг быстро восстанавливается. Наконец, старшая сестра Люда, которая была врачом скорой помощи, сумела добиться Васиного согласия на пересадку ее костного мозга. Операцию делал выдающийся американский специалист по пересадке костного мозга Гейл. В итоге у Василия костный мозг не прижился, а у сестры — не восстановился. Сегодня сестра Василия — инвалид, у нее полностью нарушен обмен веществ, переливание крови ей делают уже каждую неделю. Практически сразу сестра вернулась работать в зону, в родной Брагин. Уезжать не хочет, говорит: «Умру на родине».

Агитпроп высшего качества

Вот так героев убивают во второй раз. Сознательно и качественно. И этот яд, эта идеологическая «радиация» пропитывает каждую минуту, каждую секунду «Чернобыля».

Посмотрите на рейтинги – публика в восторге. А между делом, по ходу сюжета, ей скармливают и Голодомор, и сталинские репрессии, и советских солдат приравнивают к гитлеровским.

Остается только снять шляпу – это вам не дешевая поделка, а качественный пропагандистский продукт, который работает не только на западную аудиторию. Российская молодежь, судя по отзывам в соцсетях, тоже готова принять «Чернобыль» за чистую монету. Впрочем, и те, кто постарше, и сам жил в СССР, доказывают, что именно так все и было.

Сравнить реальные документы и воспоминания с тем, что показывают на экране, многие просто не пытаются. Зачем? Сел к экрану, провел час, и увидел «правду».

Плохо то, что ответить «Чернобылю» нам нечем. У нас об этой катастрофе не было снято ни одной серьезной, качественной картины.

Зона отчуждения. Трагедия в Чернобыле изменила судьбу всего человечества
Подробнее

Жизнь после любви

Она продолжала любить его всю жизнь. Каждый день, каждую минуту. Их дочь Наташа родилась в Москве раньше срока, после поездки Людмилы на кладбище к мужу. Рожала она у Ангелины Васильевны Гуськовой. С виду с девочкой было всё в порядке, но у малышки был цирроз печени и порок сердца. Врач сказала: дочь спасла свою маму, приняв радиацию на себя. Наташа скончалась через четыре часа, её похоронили возле папы.

Людмиле дали квартиру в Киеве, где она буквально сходила с ума. Она по-прежнему тосковала по мужу, и никто ей не мог заменить любимого человека. Когда поняла, что так жить больше нельзя, решила родить ребёнка. Мужчине объяснила всю ситуацию. Честно призналась: любит она только своего Васю.

Она стала мамой, радовалась, что ей теперь есть ради кого жить. Сын рос болезненным, но Людмила была счастлива: её жизнь снова обрела смысл. А Василий снился ей едва ли не каждую ночь. Счастливый, смеющийся. С Наташенькой на руках.

Об аварии на Чернобыльской АЭС сегодня знает весь мир, однако в истории Советского Союза была и другая катастрофа, повлекшая за собой ядерный взрыв. Информация об этом происшествии не разглашалась больше тридцати лет, в зоне заражения в Челябинской области продолжали жить люди. Судьбы семей, оставшихся жить в зоне отчуждения, — это трагедии, о которых в официальных сводках предпочитают молчать…

Это интересно: Добровольная пожарная охрана: задачи и порядок создания

Разноцветное зарево

— Я раньше работал на ЧАЭС сварщиком – понимал, что там и чем чревата радиация, — вспоминает Петровский. – Пока подъезжали к ЧАЭС, увидел, что на 4 блоке крыши уже нет, над ним разноцветное зарево и из него вовсю хлещет вода.

— Какой-то пожарный из Припяти стал мыть руки этой водой. Я ему говорю: «Батя, ты что делаешь? У тебя же завтра кожа с рук слезет вместе с мясом…» — вспоминает Петровский.

Фото: АиФ

Пока Владимир Правик со своей группой вошли внутрь реактора, поступил приказ сменить ребят на крыше — 70 м вверх по лестнице.

— Где-то на высоте 30 метров мы с Иваном Шаврием встретили ребят, которые уже спускались вниз, нахватались дозы, их сильно рвало. На отметке 71 метр мы минут 40 тушили, а потом вдруг у меня пропало зрение. Секунд на 40, вообще. Затем зрение вернулось, но мне это время вечностью показалось. Мы стали спускаться и тут уже нас с Ваней скрутило, мы начали рвать.

Пострадавших пожарных экстренно увозили в больницу в Припять.

— Там я увидел и командира Правика. Он вышел навстречу, весь опухший. Но улыбнулся и сказал: «О, и ты тоже здесь». Дальше ничего не помню – запомнил только, как мне сразу две капельницы в обе руки поставили.

Через сутки пожарных доставили в Киев, а оттуда двумя самолетами – в Москву.

— Нам потом рассказали, что стюардессы, которые нас сопровождали в самолетах, все умерли, а сами самолеты разобрали и закопали.

С надеждой на счастье

Город Припять до Чернобыльской катастрофы. / Фото: www.ucrazy.ru

Они познакомились в Припяти, 18-летняя Людмила и 20-летний Василий. Девушка родилась и выросла в украинском городе Галич Ивано-Франковской области, а в Припять попала по распределению после окончания кулинарного техникума.

Василий Игнатенко был родом из белорусской деревни Сперижье в Брагинском районе. Получил профессию электрика в Гомеле, работал в Бобруйске, откуда и был призван в армию. Служить ему довелось в пожарной части в Москве, а после демобилизации стал работать по специальности, полученной в армии. Работу нашёл в Припяти, всего в 40 километрах от родного села.

Будни пожарных в Припяти до аварии. / Фото: www.ucrazy.ru

В первую же встречу Людмила удивилась, насколько новый знакомый разговорчив. Он всё время рассказывал какие-то истории и беспрестанно сыпал шутками. В тот вечер он пошёл её провожать. Это была первая любовь. Но тогда она даже не догадывалась, насколько сильной она может быть.

Через три года Василий и Людмила поженились, жили в общежитии прямо над пожарной частью. Строили планы, мечтали о детях. Они прожили три года и не успели даже насмотреться друг на друга. Все время ходили, держась за руки, и признавались друг другу в любви.

Когда Василий был в смене, Людмила часто смотрела в окно и любовалась супругом. Весной 1986 года они уже знали: у них скоро будет ребёнок. Мечтали, как славно заживут втроём. 27 апреля они собирались поехать с мужем к его родным, надо было помочь посадить огород. Но 26 апреля 1986 года перечеркнуло все надежды.

Начало конца

В ту ночь была как раз смена Василия. Людмила услышала шум на улице и выглянула в окошко. Муж помахал ей рукой и велел отдыхать, ведь в шесть утра они будут уже отправляться в путь к его родителям в Сперижье. Он лишь сказал, что на АЭС пожар. Тогда ещё никто не знал о взрыве четвёртого энергоблока. Людмила смотрела на зарево на горизонте, пламя поднималось очень высоко.

Заснуть она так и не смогла. Всё ждала и ждала, когда же смена вернётся в часть. В семь утра Людмиле передали: Вася в больнице. Она бежала, не разбирая дороги, но у больницы уже стояло оцепление, туда никого не пускали. Возле оцепления стояли жены и родные других пожарников, оказавшихся в больнице. Они бросались к каждой машине скорой помощи, но и к ним не пускали. Девушка разыскала знакомого врача, уговорила её пропустить на несколько минут к мужу. Он просил её уезжать, спасать ребёнка. Но как же она могла бросить его в такую минуту?!

Врач сказала: всем нужно молоко, литра по три. Людмила с подругой отправились в деревню, привезли молоко всем шестерым пожарным, которые пострадали первыми. Дальше всё было, как в тумане: БТРы на улицах, белая пена, которой мыли улицы, военные в респираторах.

Потом всем родным велели собрать сумки пожарникам: их ночью отправляли спецрейсом в Москву. Но когда жёны вернулись к больнице, самолёт уже улетел. Их специально отослали от больницы.

Память

• Бюст Василия Игнатенко на Аллее «Героев Чернобыля» в Киеве
  в честь Василия Игнатенко названа улица в Минске

• 25 августа 2007 года в г. Березино (Белоруссия) установлена и освящена памятная доска в честь героя Чернобыля — Игнатенко В. И.
• монумент на центральной площади Брагина
• экспозиция в Брагинском историческом музее (сентябрь 2008 года)
• Подвигу и последующей судьбе Василия посвящён один из главных подсюжетов мини-сериала «Чернобыль» 2019-го года. В частности, авторы используют перспективу его и его жены для изображения судьбы первых ликвидаторов Чернобыльской аварии и их близких.

Джаред Харрис — Валерий Легасов, учёный.

HBO

Легасов был заместителем директора Института атомной энергии имени И. В. Курчатова и членом правительственной комиссии по ликвидации катастрофы в Чернобыле.

Он появился на месте катастрофы одним из первых и провёл там в общей сложности 60 суток. После того, как другие члены комиссии возвратились в Москву для минимизации облучения, Легасов возвратился на ЧАЭС для продолжения работы. Полученная значительная доза радиации, в 4 раза превышающая максимально допустимую норму, очень сильно повлияла на его здоровье, и в 1988 году он скончался в возрасте 51 года.

В 1996 году президент России Борис Ельцин посмертно наградил Легасова званием Героя России за «отвагу и героизм, проявленные во время ликвидации Чернобыльской аварии».

Всегда рядом

В городе началась эвакуация, обещали всех вернуть через несколько дней домой, а пока поселить в палатках на природе. Народ собирался весело, никто ещё не знал масштабов трагедии. Готовились отметить Первомай, везли с собой мясо на шашлыки.

Людмила поехала к родителям мужа. Дорогу не помнила. Там успели посадить картошку, а потом она засобиралась в Москву, к Васеньке. Чувствовала себя она плохо, её всё время рвало. И свекровь не отпустила её одну, отправила вместе с ней свёкра. В Москве первый же милиционер показал им дорогу к шестой больнице, радиологической.

И снова Людмила всеми правдами и неправдами добилась свидания с мужем. Она была худенькой, о её беременности никто не знал. Заведующая радиологическим отделением долго расспрашивала девушку. А Людмила отчаянно врала о том, что у них с Васей двое детей, сын и дочь. Завотделением Ангелина Васильевна Гуськова поверила и позволила ей на полчаса пройти к мужу, запретив прикасаться к нему. Людмила уже тогда знала: она никуда из больницы не уйдёт, будет рядом с Васей.

Она вошла в палату и увидела, как мужчины играют в карты и весело смеются. Увидев жену Вася счастливо рассмеялся: вот попал, и тут нашла! Такая у него жена! Гордился и радовался.

Она была с ним рядом почти неотлучно. Сначала жила у знакомых, потом ей позволили поселиться в гостинице при больнице. Она готовила бульоны и кормила Васю и его коллег. Потом их всех положили в разные палаты. За всеми ухаживали солдаты, потому что персонал отказывался без спецзащиты подходить к пострадавшим. И лишь Людмила неизменно была рядом с Васенькой. И даже тогда она ещё не представляла всей силы своей любви.

Мать и дочь

Похоронили Героя вместе с 27-ю коллегами в Москве на Митинском кладбище. Раньше государство выделяло деньги, чтобы вдовы и родственники раз в год могли съездить на могилы погибших, но в последнее время и этого нет.

После того, как Украина стала независимой, правительство поднимало вопрос о том, чтобы перезахоронить героев на своей территории. Но даже тела умерших героев стали мини-реакторами, которые несут радиацию и по сей день. Поэтому на Митинском кладбище их хоронили в свинцовых гробах на глубине около 6 метров. А сверху заливали бетоном, вперемешку со свинцом, чтобы из могилы не шла радиация. Разломать такую конструкцию очень сложно, да и транспортировать умерших из-за радиационного облучения возможности нет.

Дочь Владимира Правика Наталья сейчас живет под Москвой – у нее своя семья. Наталья часто бывает на могиле у папы. А вот Надежда на могилу к мужу может попасть только в редкие приезды к дочери в гости.

— 8 лет назад, когда я снова вышла замуж, натолкнулась на стену непонимания и даже осуждения, — рассказывает о своей судьбе Надежда. — Чиновники вообще стали спрашивать: какое я отношение имею к этой трагедии? Так что государство о нас просто  забыло. Обо мне уже не вспоминают даже 26 апреля…

После замужества Надежда Правик снова изменила фамилию. Говорит, что эта фамилия, кроме самого Володи, ничего хорошего ей не принесла. Лишь горе, слезы и страдания.

Александр Петровский: «После Чернобыля наши хлопцы установили рекорд по облучению»

«До Чернобыля смертельной считалась доза в 400 рентген. После взрыва на ЧАЭС оказалось, что люди могут выживать с дозой и в 700 рентген», — говорит Александр Петровский, который 30 лет назад был младшим сержантом в карауле Владимира Правика.

Людмила Игнатенко после аварии на ЧАЭС

Василий Игнатенко был одним из первых, кто отправился ликвидировать последствия аварии. Конечно, мужчина получил огромные дозы радиации. Его вместе с супругой увезли в Москву. Беременная женщина не отходила от мужа. Тогда она даже не подозревала, что он может быть опасным.

В итоге спасти Василия не удалось. Жены и матери ушедших ликвидаторов умоляли Горбачева, чтобы тот разрешил увезти тела домой. Но Михаил Сергеевич сказал, что они герои страны и хоронить их будут там.

Так уж случилось, что из-за той аварии Людмила потеряла не только супруга, но и ребенка. Женщина рассказывает, что после возвращения домой проспала трое суток, не просыпаясь. Ей совсем не хотелось жить.

14 дней и вся жизнь

Василий Игнатенко. / Фото: www.visualrian.ru

Она всегда держала его за руку. И не обращала никакого внимания на запреты врачей. Ей казалось: она сможет его спасти силой своей невероятной любви. Она всегда думала о нём. А потом был День Победы. Раньше Василий мечтал показать ей салют в Москве. Вечером он попросил жену распахнуть окно, и тут же в небе стали распускаться огненные букеты. Он достал из-под подушки три гвоздики и протянул Людмиле: он обещал на каждый праздник дарить ей цветы. И тут уговорил медсестру купить букет для жены.

В сериале «Чернобыль» этот эпизод описан немного по-другому. Там Людмила стоит у распахнутого окна и описывает мужу виды Москвы. И беззвучно плачет, потому что перед ней – только серая стена. Зачем авторы фильма построили эту стену? Можно только предположить, что таким образом они хотели показать отношение властей к людям.

Американский профессор Роберт Гейл оперирует пострадавшего в Чернобыльской катастрофе в 6-й клинической больнице Министерства здравоохранения СССР. / Фото: www.rt.com

Врачи уже знали, что она беременна. Ругали за обман, но Людмила точно знала: она должна быть рядом с мужем. Ей сказали, что все эти дни она находится рядом с реактором: он получил 1600 рентген. Но Людмила была упряма: она не уйдёт.

Людмила заставляла его мечтать, даже заставила мужа придумать имя будущему ребёнку: если девочка – Наташа, мальчик – Вася. Правда, Людмила на Васю не согласилась. Как будто и не было в их жизни всего этого ужаса. Но он никуда не делся.

Изменения были необратимы. Людмила никогда не забудет этих дней в московской больнице. Она видела, как мужу каждый день становится всё хуже. Радиацией были поражены все органы. Цвет кожи менялся от нормального к синему, бордовому, серому, потом это было уже не тело, а одна сплошная рана. Она меняла ему постель, приподнимала на кровати и каждый раз на её руках оставались куски его кожи.

Была крохотная надежда, что ему поможет пересадка костного мозга. Донором мог стать кто-то из родственников. Лучше всех подошла его 14-летняя сестра Наташа, но Василий воспротивился: она слишком маленькая, ей операция повредит. Донором стала старшая сестра Людмила. Но пересадка не помогла.

Сестра Василия Игнатенко Людмила, ставшая донором. / Фото: www.dtf.ru

Жена пожарного почти не отлучалась от него. Стоило ей пойти прилечь на несколько минут в гостиничном номере, как тут же прибегала нянечка: зовёт. И она вставала и шла к нему. Он всегда её звал.

В тот день она поехала на похороны коллеги мужа. Людмилы не было всего три часа. Когда она вернулась, Василий Игнатенко уже умер. Она успела с ним попрощаться: он всё еще был в специальной камере, где находился в последние дни. В цинковый гроб Василия Игнатенко положили в парадной форме, но босиком: ему не смогли подобрать обувь, настолько распухли ноги. Но облачили в парадную форму. Хоронили на Митинском кладбище в запечатанном цинковом гробу.

Личная жизнь

Василий Игнатенко на протяжении всей жизни оставался очень близок со своей семьей, регулярно ездя на поезде из Припяти, чтобы навещать их по выходным. Во время этих посещений он помогал по дому и в саду, даже делал мебель. После аварии деревня его семьи была заражена, что вынудило их переселиться в другое место. Их дом, который семья построила в 1981 году, сгорел вскоре после того, как его бросили.

Игнатенко был женат на Людмиле Игнатенко (1963 г.р.) с 1983 года. (Не путать с сестрой Игнатенко Людмилой.) Она была из центральной Украины, работала в кондитерской фабрично-кухонного предприятия в Припяти. Встретившись через общих друзей на вечеринке в квартире в Припяти, они ухаживали и официально поженились 24 сентября 1983 года. После гражданской церемонии для семей жениха и невесты в их родных городах были проведены два отдельных торжества.

После катастрофы Людмила вместе с отцом Игнатенко уехала в Москву. Там она оставалась в больнице из-за болезни своего мужа, помогая ухаживать за ним, несмотря на его ухудшение здоровья, вплоть до его смерти. Именно она вызвала семью в Москву по телефону, когда Игнатенко пришел в упадок.

У Василия и Людмилы Игнатенко после предыдущей неудачной беременности родился один ребенок: Наташа Игнатенко. Сообщается, что родилась с врожденными пороками сердца и циррозом печени, она умерла вскоре после рождения и была похоронена вместе с отцом на Митинском кладбище в Москве.

Поскольку Людмила была беременна дочерью во время аварии и во время госпитализации ее мужа, было высказано предположение, что смерть ее дочери была результатом радиационного облучения ее мужа. В интервью 1996 года Людмила сказала, что ее ребенок «выдержал весь радиоактивный шок Она была для него как громоотвод». Однако украинский медицинский специалист Алла Шапиро в интервью Vanity Fair в 2019 году заявила, что такие убеждения были ложными, и что после того, как Игнатенко вымыли из загрязненной одежды, он не был бы опасен для окружающих, что исключает такую ​​возможность. Роберт Питер Гейл , американский гематолог, который принимал непосредственное участие в лечении пациентов с чернобыльской радиацией, также пишет, что пострадавшие сами не были радиоактивными и, следовательно, не представляли опасности радиационного облучения для других, хотя во время катастрофы об этом было неизвестно. .

Возле реактора

— Я видела, как Вася меняется: у него выпали волосы, легкие набухали, грудная клетка с каждым днем поднималась все выше и выше, отказали почки, внутренние органы начали разлагаться. Появлялись все новые и новые ожоги, трескалась кожа на руках и ногах. Потом его перевели в барокамеру — и меня вместе с ним. Я не отходила от него ни на минуту: ведь к Васе медсестры уже не подходили. Он так страдал, любое движение причиняло ему боль. Ему нужно было перестилать простыню, потому что каждая складочка становилась причиной мучений. Когда я переворачивала Васю, его кожа оставалась у меня на руках. Он кричал от боли. Одежду на него уже одеть было невозможно: он весь распух, кожа стала синей, раны трескались, кровь сочилась. В последние дни это было очень трудно: у него была рвота, наружу выходили куски легких, печени… Сейчас я понимаю медсестер: они знали, что ничем помочь ему уже нельзя. К тому же я не осознавала опасности, которая исходила от него, все еще продолжая надеяться. Я не знала, как буду жить без Васи, что со мной будет…

9 мая Люда не выдержала. Выскочила в коридор, чтобы Вася не видел ее слез. Закрыла рот руками, чтобы не кричать во весь голос. К ней подошел Гейл, обнял по-отечески, стал утешать. — «Вы же должны были ему помочь!» — «Я не могу, слишком много радиации, слишком много… «И вдруг он догадался, непостижимым образом догадался, что она ждет ребенка. Тогда в больнице поднялся страшный скандал. Гуськова кричала и плакала попеременно: «Что ты наделала? Как ты могла не подумать о ребенке? Ты же сидела возле реактора, в твоем Васе 1600 рентген! Ты же убила и себя, и ребенка!» «Но он же защищен, он же внутри меня! С моим малышом все будет хорошо», — плакала Люда. Когда ее проверили на радиоактивность, в ней уже было 68 рентген.

В те дни Люда и Вася много разговаривали, вспоминали, мечтали.

— «Если родится девочка, назовем Наташкой, — говорил мне Вася. — А мальчика… мальчика назови Васей. «Я тогда даже не подумала, что он этим хочет сказать, и стала шутить, мол, зачем мне два Васи и как же я их различать буду. И вдруг у него лицо внезапно переменилось: было таким веселым, а потом словно опустились все черточки, стало грустным. Я никогда еще не видела, чтобы вмиг лицо так изменилось. Я думаю, он знал, что обречен, и хотел, чтобы после него оставалась память — имя его сына.

Жена пожарного

Дело в том, что Людмила Игнатенко — это прототип одной из героинь сериала. После учебы в качестве поощрения за хорошие оценки она получила направление на работу в Припять. Тогда это место казалось девушке раем. Молодой город, который буквально утопал в зелени. Что могло быть лучше?

При этом жители даже не подозревали, что в теории могут быть в опасности. По всей Припяти висели плакаты с надписями: «Атом должен быть рабочим, а не солдатом». Эта фраза стала чем-то сродни девиза городка.

Вскоре после переезда она познакомилась с парнем по имени Василий. Он был пожарным. Молодые люди стали встречаться и со временем поженились. Когда случилась роковая авария, Людмила ждала ребенка.

Эффект стены

Чтобы понять, как это работает, приведем еще один яркий эпизод. Пожарный Василий Игнатенко, один из тех, кто в ночь катастрофы боролся с огнем на 4-м энергоблоке, умирает в московской больнице. Его жена Людмила, пробившаяся к мужу, стоит у окна палаты. Василий просит описать вид за окном. Девушка описывает Кремль, другие достопримечательности.

«Я обещал, что покажу тебе Москву», — говорит пожарный. А Людмила плачет, потому что на самом деле перед ее глазами бетонная стена. Якобы героев-пожарных спрятали где-то на окраине столицы, подальше от любопытных. Словом, с глаз долой, из сердца вон.

Авторы совершенно точно читали воспоминания Людмилы Игнатенко. Их легко обнаружить в интернете. Вот как эта сцена выглядела в действительности:

«Девятого мая… Он всегда мне говорил: “Ты не представляешь, какая красивая Москва! Особенно на День Победы, когда салют. Я хочу, чтобы ты увидела”. Сижу возле него в палате, открыл глаза:

— Сейчас день или вечер?

— Девять вечера.

— Открывай окно! Начинается салют!

Я открыла окно. Восьмой этаж, весь город перед нами! Букет огня взметнулся в небо.

— Вот это да!

— Я обещал тебе, что покажу Москву. Я обещал, что по праздникам буду всю жизнь дарить цветы…

Оглянулась – достает из-под подушки три гвоздики. Дал медсестре деньги – и она купила».

Через несколько дней Василия Игнатенко не стало. Его жена была беременна. Родившийся ребенок, девочка, проживет всего четыре часа – из-за большой дозы радиации, которую Людмила получила у постели умирающего мужа. Она скрыла свою беременность от врачей, иначе ее не пустили бы в палату к нему. Трагическая история о любви и подвиге. Но в эту историю заботливой рукой сценаристов добавлена серая стена. Для чего? Для того, чтобы показать, что советские люди – это не совсем люди. Это либо кровавые палачи, либо беспомощные жертвы.

Подвиги «у советских» совершались под дулами автоматов, а героев, сделавших свое дела, прятали куда подальше, за серые стены.

Ядерная «клюква». Что не так с сериалом «Чернобыль»?
Подробнее